Рак… героиновая зависимость… таблоидный скандал… «Роллинг Стоунз»… даже обучение в женском пансионате… Марианн Фейтфулл пережила все это. А теперь она берет на себя самую сложную роль в своей профессиональной жизни: секс-работницы в новом, получившем признание фильме.
Автор: Джеймс Моттрэм
“The Independent”, 26 апреля 2008
В свой 61 год Марианн Фейтфулл является ходячим определением той старой максимы о том, что если ты можешь вспомнить 60-е годы, то ты реально там не был. «Я знаю, что каждый, кто не жил тогда, ревнует нас к тем временам: «Вот живучие!» — она хрипло смеется. «Это не преувеличение. Они были классыми. Я могу вспомнить их, и я реально в них была». По правде говоря, на такого рода воспоминания она не имеет право. Бывшая подружка Мика Джеггера, большую часть своей жизни она была близка к смерти, нищете и драме. Но коли уж пошло на то, Фейтфулл – это выжившая, а не жертва. Слова, которые она, как это широко известно, пустила в обращение, когда пришла в себя после наркотической комы в 1969-м – «Дикие лошади не смогли унести меня прочь» (спертые лидер-певцом «Роллинг Стоунз» для песни «Wild Horses») – являют собой походящий девиз для той женщины, которая всю жизнь прожила «на краю».
Теперь, когда ее лицо помято и смазано временем, Фейтфулл остается живым воплощением «езды на скоростной полосе». Просто послушайте ее: в то время, как один критик как-то пожаловался на то, что ее голос стал «навечно вульгаризировался» плотной диетой из виски и сигарет, теперь он подходит ей точно так, как костюм индивидуального пошива. Когда мы встречаемся спокойным послеполуднем, она звучит несколько хрипловато из-за небольшой простуды, хотя она и отменно гордится своими шероховатыми тонами. «Теперь у меня самый подходящий голос для самой себя. Он позволяет мне подходить к любому материалу. Он совершенен. Мне не нужно из себя что-то играть. Мне не нужно ничего делать. Мне просто нужно открывать рот, вот и всё».
И прямо сейчас ее голос полон вызывающих ноток. По ее собственным словам, у ней были «два тяжких года». В сентябре 2006-го она обнаружила у себя рак груди на ранней стадии. Если точнее, она почувствовала себя плохо еще за 4 месяца до этого, когда была в Каннах ради раскрутки фильма-антологии «Paris, Je T’aime», но не приняла этого с должной серьезностью. «В этом плане я не особо хороша – распознавать знаки. Я думаю: «О, шоу должно продолжаться». Но это неправда – шоу не должно продолжаться. Это я должна продолжаться ! Шоу подождет». Отменив свой осенний тур, она немедленно сделала операцию и к Рождеству была полностью «очищена». «Мне очень повезло. У меня были очень хорошие врачи. Мой партнер был чудесен. Моя семья… все это сыграло свою роль».
Создается впечатление, будто бы болезнь – это просто ей не к лицу. «Я являюсь Марианной Фейтфулл вот уже 42 года – и я обожаю это, и я делаю это, и у меня «это» очень хорошо получается», — говорит она, намекая на то, насколько широко она видит свой публичный образ в качестве лирической героини. «Но это как сидеть в машине, не так ли ? Я знаю, что могу работать на полный газ. И мне нравится работать на полный газ. Мне не нравится работать на треть или наполовину». Теперь, освеженная и возрожденная, она вся в раскрутке своего нового фильма «Ирина Палм», который может быть истинной причиной того, что она выглядит очень деловой в белой блузе, угольно-черных брюках и лакированных черных туфлях на высоких каблуках. Только черная шерстяная кофта с отложными воротничками и запонками могла бы «срезать» ее на собеседовании по работе. Ох, и эту татушку с ласточкой, наверное, также стоило бы прикрыть.
Горько-сладкая комедия «Ирина Палм», премьера которой состоится здесь в июне, подарила Фейтфулл главную роль в ее карьере. Она уже дарила ей номинацию на награду «Лучшая актриса» на “European Film Awards” в прошлом году – хотя она и проиграла Хелен Миррен в роли Королевы. Она играет Мэгги, 50-ти летнюю вдову из пригорода, которая вынуждена искать работу, чтобы заплатить за лечение своего внука, дабы спасти ему жизнь. Никакого риска, еще ничего не приобретено, она входит в стрип-притон Сохо под названием «Секси-Мир» после того, как видит объявление о наеме «официантки». К ее ужасу, она обнаруживает, что ее работа будет состоять не в том, чтобы приветствовать клиентов у дверей, а осуществлять своими руками их «облегчение» через дырку в стене. Неохотно согласившись на работу, она обнаруживает в себе некий талант – можно сказать, «это же все в ладошках» – и берет себе псевдоним Ирина Палм.
Если оно звучит щекотливо, то всё не так; на самом деле это — светлый, трогательный фильм о том, насколько далеко вы способны зайти во имя семьи. «Это такой хороший сценарий и такая интересная роль!» — говорит Фейтфулл, поправляя с лица прядь своих пепельно-светлых волос . «И конечно, мне нравится сама мысль сделать нечто, играть персонаж, который не похож на меня. Хотя и тут есть несколько вещей, общих со мной… вроде «добиться своего» ! Что мне реально нравится – это путешествие, когда мы видим, что Мэгги – один человек, а потом мы видим, как она меняется на другую». А могла бы она когда-либо сделать то, что сделала Мэгги ? «Не думаю, что я в состоянии зайти столь же далеко, как зашла она. Она – очень смелая женщина». Относится ли это к волевой стороне ее персонажа - делать абсолютно все, что угодно, ради ребенка ? «Я не знаю, смогла ли бы я сделать это! Мне повезло, что мне нет в этом необходимости!»
В то время как в продолжение своей карьеры она так или иначе занималась актерской деятельностью, и наверно, самым запоминающимся было её облачение в черную кожу для «Girl on a Motorcycle» (1969) – Фейтфулл недавно обнаружила себя работающей с некоторыми мейджорными режиссерами, хотя и в маленьких ролях. Она сыграла мешковатую дамочку в «Интиме» Патриса Шеро – адаптации новеллы Ханифа Курейши о супружеской неверности. В «Марии Антуанетте» Софии Копполы она была матерью французской королевы Марии Терезы. И она имела роль масштаба «моргни глазом, и прозеваешь» в короткометражке Гаса Ван Зандта «Le Marais», частичного продолжении «Paris, Je T’aime». Тем не менее, «Ирина Палм», вне всякого сомнения, на сегодняшний день — ее наиболее весомая роль. «Я не знала, смогу ли я выдержать всю картину», — говорит она. «Я делала то, что я делаю все время – то есть заложила одну ногу за другую и «делала это». Это очень просто, реально. Ты знаешь свои строчки, ты не волнуешься за следующий день».
Фильм перенес Фейтфулл назад на улицы в Сохо, принеся с собой болезненные воспоминания. После того, когда она рассталась с Джеггером, то в 70-х на 2 года стала героинозависимой и анорексичной «на полный день», живя в трущобах и на близлежащих улицах. Самым плохим для нее было то, что она существовала на 25 инъекций героина в день – после того, как друг устроил ее на нарко-программу «NHS». «Даже и не знаю, как я выжила», — говорит она. «У моих родителей совсем не было денег. Я не торговала телом». Воздержание от секс-индустрии, как говорит она, помогло ей отточить наивную Мэгги, которая, как и Фейтфулл, никогда ни ногой не была ранее в стрип-клубе. «Тот мир мне не интересен. У меня были подруги-проститутки, но мы никогда реально не обсуждали их работу. Да им этого реально и не хотелось».
Вне всякого сомнения, подобные открытия вполне могли бросить ее родителей вмелкую дрожь. В то самое время, когда Фейтфулл смогла родиться в Хэмпстэде, северный Лондон, ее мать Эва была Венской баронессой — отпрыском Леопольда Барона фон Захер-Мазоха, автора мазохистской классики «Венера в мехах». Её отец Глинн Фейтфулл во время Второй мировой войны был британским шпионом, а его отец изобрел сексуальный прибор под названием «Машина Фригидности». Это иронично, что Фейтфулл раскрыла в своей откровенной автобиографии 1994-го года то, как ее мать никогда не получала удовольствие от секса, выйдя замуж за ее отца только затем, чтобы вырваться из послевоенной Вены. Так что, наверное, не был удивительным факт, что когда Фейтфулл исполнилось только 6 лет, ее отец начал пренебрегать семьей.
Отосланная в женский пансионат и выросшая в римско-католической вере – на целый мир вдали от того, что она позднее определила как «дионисийская жизнь», когда она начала тусоваться со «Стоунз» — в реальности Фейтфулл строила планы поступить в университет и театральную школу. «Я была незрелой и наивной и очень неуверенной в себе, и я не была той девушкой, которая реально нуждалась в тех трех годах, а именно это и подразумевает учеба в университете или колледже. Ты могла научиться чему-то, а могла и нет, но все, что ты получаешь – это, как правило, три года перед тем, как тебе предстоит выйти в мир. Я была той девушкой, которой это бы реально пошло на пользу, но этого не случилось. Так что мне пришлось вырастать на публике. Это была работа «на ногах». И я наделала множество ошибок».
Большей частью они, конечно, касались Джеггера. Представленная ему в галерее «Индика» в Лондоне, совладельцем которой был ее первый муж, художник Джон Данбар, за которого она вышла в 1965-м, Фейтфулл начала свое пересечение со «Стоунз», когда записала »As Tears Go By». Когда же ее супружеская жизнь с Данбаром потерпела крах (главным образом, из-за ее героиновой зависимости), она начала жить с Брайаном Джонсом и Анитой Палленберг, с которыми подружилась, и начала свои отношения с Джеггером. Во время печально известного нарко-ареста в поместье Кита Ричардса в Сассексе в феврале 1967-го ее обнаружила полиция закутанной всего-навсего в меховой коврик. Но самое плохое ждало впереди – апокрифическая сказка с участием батончика «Марс» распространилась по свету моментально. Если верить таблоидам, то Джеггера видели получающим удовольствие от небольшого «шоколадного куннилингуса», как описал это один остряк – история, которую она не уставала ревностно опровергать.
Год спустя она обнаружила, что беременна от Джеггера, но у ней случился выкидыш, и их отношения мало-помалу перегорели. «Они ударили по моим чувствам. Все эти аресты и травля», — говорит она, вспоминая свое решение спустя десятилетие покинуть Англию навсегда . «Я не хочу сказать, что вела себя так хорошо, но я реально и не сделала ничего такого ужасного. Я помню все очень живо — это было тогда, когда в правительстве находилась миссис Тэтчер. Я включила свой телек, и на одном канале было что-то списка жертв Фолклендской войны, а на другой Папа Римский играл на «Уэмбли». И вот я подумала: «Правильно! Думаю, самое время отсюда уматывать !» Так простила ли она нас ? Она отпускает еще один горловой смешок. «Я преодолела это! Это типичная я – в течение 20 лет относиться ко всей стране с презрением».
Даже покинув Британию, она по-прежнему боролась с наркозависимостью. После изгнания из “Hazelden” — клиники в Миннесотте, в которую она легла в 1985-м, Фейтфулл на протяжении 5-ти с половиной лет посещала встречи анонимных наркоманов. Во многом именно музыка спасла ее и дала ей сфокусироваться – начиная с 1979-го, когда она выпустила восторженно принятый критикой альбом “Broken English”. С тех пор ее музыкальная карьера, если можно так выразиться, «эклектична», будь то роль матери Пинка в представлении Роджера Уотерса “The Wall” в Берлине в 1990-м, появление в версии «Трехгрошовой Оперы» Брехта или бэк-вокал в песне «Металлики» «The Memory Remains» (1997). В новом тысячелетии мы услышали плоды ее сотрудничества с целым рядом музыкантов на альбоме “Kissin’ Time” (2002), в который вошли совместные работы с Беком, Джарвисом Кокером и Дэйвм Стюартом. Два года спустя, в “Before The Poison” мы услышали ее работающей с Дэймоном Олбарном, Пи Джей Харви и Ником Кейвом.
Завершив свои отложенные ранее туровые обязательства в прошлом году, Фейтфулл провела декабрь в Нью-Йорке, записывая базис для своей новой пластинки “Easy Come, Easy Go”, которую она надеется выпустить этой осенью. Ее не очень тянет подробно рассказывать о нем или о том, с кем она работала («Я надеюсь, что это будет чудесный сюрприз»), но она признает, что сейчас вовсю исследует возможность зимнего тура в его поддержку. «Я люблю выступать, но ненавижу туры», — говорит она. «Они очень опустошают. Я даже не знаю, как буду продолжать ездить на гастроли». Частью ей приходится заниматься ими, как она сама понимает этот шаг, дабы сплести «сеть финансовой безопасности» — нечто, занесенное болезнью к ней на дом. «Я никогда не зарабатывала много денег. Это заставило меня понять, что нужно подкопить на старость, на самом деле, для вещей вроде этой, и беречь себя».
Теперь Фейтфулл разделяет все свое время между деревенским домом в графстве Уотерфорд, Ирландия, и Парижем. «Это милая смесь», — говорит она. «Милая Ирландия, немного неряшливая, все такое. И конечно, Париж – это очень симпатичное место для леди определенного возраста ! Французы, они не «смывают» тебя. Ты по-прежнему «кто-то». Ты по-прежнему существуешь». Она встречается со своим менеджером Франсуа Раваром, но как только я зондирую этот предмет, она примолкает. «Не буду говорить об этом», — говорит она достаточно надменно. Даже ее книга «Воспоминания, Сны и Рефлексии» (2007), продолжение «Фейтфулл» – красноречиво не содержит никаких его фотографий. Бывшая замужем в общей сложности трижды - у ней есть один сын, Николас, от брака с Данбаром – Фейтфулл говорит, что теперь «брак больше не для нее».
Точно так же она больше не ведет рок-н-ролльный стиль жизни – хотя, имея в виду ее беспокойство о здоровье, это и неудивительно. «Если бы ты знал правду!» – кричит она. «Какая же я скучная! Я очень напряженно работаю. Я не пью. Я почти не курю», - она показывает на никотиновую «заплатку» на своей руке. «И я не употребляю наркотики… Я берегу свою энергию для работы. Я в доме отдыха». Вот почему она любит выступать, говорит она. «Я много не вижусь с людьми, я не хожу на вечеринки, я почти ничего не делаю… Я хожу на выставки, я гуляю пешком, я вижусь со своими друзьями, я хожу в кино, но реально не очень часто. И если бы у меня не было моей работы, то это была бы некая потеря. Мне нужна эта связь с людьми. Как и любому другому».
Что же до «легенды» о Фейтфулл, то она живет своей жизнью. «Я не переживаю по этому поводу. Она просто делает свое собственное дело, реально, а я делаю свое». Тем временем, Фейтфулл не предается ностальгии. «Мне нет в этом нужды. Я поддерживаю контакты с Китом. Когда у меня было хирургическое вмешательство, то мне в больницу позвонил Мик . Я вижусь с Чарли. Я вижусь с (женой Чарли) Ширли. Я вижусь с Анитой. Я в контакте с Йоко. Я встречаюсь с ней в Нью-Йорке. Я знаю (ее сына) Шона. Это не ностальгия – это прямо сейчас, прямо здесь. Это не прекращалось». Если бы ни было ничего другого, то неплохо видеть, что доныне тянущиеся юридические переговоры по поводу выплаты гонорара за вклад в создание «Sister Morphine», трека с альбома «Стоунз» “Sticky Fingers” (ее имя в итоге появилось на переиздании 1994 года), на их дружбе не отпечатались.
Что бы она ни говорила, Фейтфулл еще не преодолела в себе некие смутные сожаления. Она с любовью вспоминает свой последний визит в Сидней, где сидела на балконе с видом на Арбор-Бридж со своим еще одним дорогим другом Бобом Диланом, и говорила с ним о музыке. На следующий вечер она видела, как «Стоунз» играли в театре «Энмор» на 2 тыс. мест. «Я и Франсуа зашли за сцену, чтобы сказать «Привет», и мы мило провели время и увиделись со всеми. Это реально странная непонятка – вроде как возвращаться в странную, ненормальную семью. Я знаю всю их команду, я знаю всех музыкантов… это реально вроде того. Это просто замечательно. И ко мне относились, как к королеве! У меня были самые лучшие зрительные места в зале. Буквально. Первое место в первом ряду, в середине».
Она избежала участи быть изображенной в “Stoned” (2005) — фильме Стивена Вули о смерти Брайана Джонса, и Фейтфулл говорит, что видеть свою историю на экране у ней нет желания . Я предполагаю, что это мог быть отличный фильм. «Для тебя — возможно, но не для кого-нибудь еще. Я люблю своих друзей. К ним всем у меня куча уважения. Я не умерла. Я жива. Я могу контролировать то, что происходит. Есть же способ сделать «это» с архивными сьемками, очень с уважением – и без актеров, которые играют тебя». Что же касается ее кинокарьеры, то она не желает наживаться на успехе «Ирины Палм». «Я не сижу, активно перебирая роли», — утверждает она. «Я никогда не была очень агрессивной по поводу актерской деятельности, хотя я и очень люблю её. Моя основная работа по-прежнему — музыка».
И все же есть некая ирония в том, что в своей самой лучшей роли она играет женщину, которая одевает на себя некую личину для того, дабы скрыть реальную себя. Если и есть параллель между Мэгги и Марианн, то актриса предполагает, что возможно, и есть нечто в том, как она пришла к правильным выводам по поводу, а кто она есть – или была – еще с тех пор, как встречалась с Джеггером. «Что я пытаюсь сделать - и я считаю, что это у меня в общем-то получилось – это соединить персонаж (или то, что в начале было фальшивым персонажем) и меня саму воедино. Так, чтобы они стали одним целым. Если у меня это получится, то я буду очень счастлива».
Можно даже сказать, что выжив после рака, она явно определилась в плане дорожить своими оставшимися годами. «Одна из вещей, которой я хотела бы стать – это более хорошим человеком. Я никогда не пыталась быть полной конформисткой. Но я надеюсь, что остепенилась».